«Говорим то, что созрело в нашей душе...», или Кто такие катехизаторы

- В наше время это понятие очень размытое, и до сих пор нет четкого общепринятого, прописанного где-то определения, поэтому и подход к должности катехизатора размылся. Я объясню почему. Были когда-то давно времена, когда существовала четкая граница между призывом людей и между принятием их в церковное тело. Мне кажется, в этом есть принципиальная разница. Одно дело подойти к человеку, который еще просто гуляет по улице, и своими словами, своей жизнью пробудить в нем сначала интерес, потом доверие ко Христу и к Церкви. И совсем другое дело, когда человек уже принял решение, пришел и сказал: «Я готов». И эта разница, на мой взгляд, сейчас мало учитывается. 

Поэтому возникает такая ситуация, когда люди, не имеющие глубокого личного решения, приходят и говорят: «Я хочу креститься». Отвергнуть этих людей нельзя. Ведь у них уже есть доверие. Но проблема в том, что это их общее доверие еще не сформулировалось в конкретную веру во Христа и доверие конкретно к Церкви. А почему это важно? Прежде всего потому, что, вступая в Церковь, человек берет огромную ответственность за принятие православной христианской традиции и за построение жизни в соответствии с этой двухтысячелетней традицией. С практической стороны человек берет ответственность за принятие большого корпуса дисциплинарных требований. Вот человек гулял себе и гулял, ни о чем не думал, и тут вдруг ему говорят, что он должен соблюдать посты, что он не должен поступать так и так, не должен переходить определенную грань в дружбе с девушками (или с молодыми людьми), каждое воскресенье должен ходить в храм и т. д., вряд ли он этому обрадуется. Получается, что люди приходят креститься, приходят в храмы и не понимают, что, вступая в Церковь, они обязаны принять все это, как бы это для них ни звучало - плохо или, наоборот, хорошо. Я думаю, что среди прочего такая ситуация складывается именно из-за размытия понятий миссии - призыва людей ко Христу - и катехизации как отклика на решение о принадлежности к Церкви. 

Под катехизаторами на практике сейчас понимаются все, кто так или иначе причастен к делу проповеди и воцерковления людей. А катехизации в том понимании, которое было когда-то в Церкви, сейчас вообще нет. Мы должны быть правдивы. Кто-то, может быть, обидится, скажет, что это неправда, но ее действительно нет. А какая она должна быть? Это должна быть очень серьезная и глубокая воспитательная работа, которая вводит человека в церковную традицию. Эта педагогика веры обращена к тем, кто пришел и сказал: «Я верю, но ничего не знаю, хочу креститься». И тогда начинается первый этап подготовки к крещению. Пожалуй, нельзя крестить человека, который не понимает, что такое крещение, Кто такой Иисус Христос, не знает самых азов веры, нельзя крестить человека, который не попробовал свои силы в православной дисциплине жизни: нравственные правила, молитва, участие в богослужении, воздержание и т. д. И это все должно быть до крещения, потому что после крещения человек не может сказать Церкви: «Нет, я буду жить как хочу». Но самая ценная, самая глубокая работа, начинается, конечно, уже после крещения. Крестившийся человек ни в коем случае не должен остаться в «безвоздушном пространстве», а на практике остается, прежде всего потому, что нет церковных общин. 

Итак, в идеале катехизатор - это человек, который воспринимает тех, кто принял решение креститься, готовит их ко крещению и после крещения помогает войти этим людям в церковную жизнь, церковную общину. Именно этого в виде системы сейчас нигде нет: нет ни первого пункта, ни второго. В отдельных приходах бывают энтузиасты, которые занимаются чем-то подобным. В Москве, может быть, есть 5-10 таких приходов. Но пока нет системы, нет такой штатной должности, как катехизатор, поэтому и нет катехизации. Но есть, безусловно, люди, которые хотят этим заниматься. 

- Я знаю, у вас есть Школа молодежного служения и при ней Курсы катехизаторов в центре. Расскажите, как вы готовите катехизаторов.

- Я бы не сказал, что мы обучаем профессиональных катехизаторов. Мы работаем по такому принципу: если человек готов потрудиться, мы можем его немного подготовить, в чем-то сориентировать, предоставить ему некое поле для деятельности, чтобы частичку своего свободного времени при желании он уделил служению Церкви в деле миссии и катехизации. 

У нас есть первый год обучения - общий лекторий Школы молодежного служения, а на второй год набирается уже какая-то группа активных молодых людей, стремящихся в чем-то себя проявить. Учебный год у нас включает около 25 учебных встреч, это соответствует примерно одному семестру. Мы проговариваем актуальные вопросы современной жизни, основы педагогики, основы групповой работы, есть небольшой спецкурс по мировым религиям, по сектам. Ребята могут попробовать себя в работе в социальных и медицинских учреждениях: это и трудные подростки, и дети из неблагополучных семей, больные дети, одинокие пожилые люди. Прежде всего это нужно, чтобы ребята сориентировались, где они хотят приложить свои силы.

- Юрий, к вам как к катехизатору люди часто обращаются с вопросами о вере, о Церкви. Но в такой ситуации, я думаю, оказывался хоть раз в жизни каждый христианин: когда человек «со стороны» задает какой-то подчас непростой богословский вопрос. И в такой момент, я думаю, каждый чувствовал искушения и сомнения: а что мне ответить, а правильно ли я отвечу, а поймет ли меня другой человек? Что бы вы посоветовали делать в такой ситуации? 

- Да, здесь действительно много трудностей. Раньше я был довольно категоричен в этом плане. Для меня было ценно, чтобы ответ был, скажем так, догматически выверен. Но со временем я понял вот что: ответ в очень маленькой степени влияет на вопрошающего. В лучшем случае человек берет ваш ответ как один из вариантов, которые у него есть, в худшем - просто пропускает мимо ушей. Потому что иногда вопрос бывает задан просто ради вопроса. Это из разряда «почему у вас  Патриарх на лимузине» и тому подобное. Но когда ты чувствуешь, что вопрос задан искренне, то правильный ответ приходит сам и почти никогда не касается каких-то правильных богословских схем. И здесь важно, чтобы этот ответ созрел у нас в душе. Например, если вопрос вызывает затруднения, можно ответить так: мне ответить сложно, вот я уверен, что дело обстоит так и так. Может быть, это и есть самое ценное, когда человек говорит: «Я попробую тебе это прокомментировать так, как я это понял, если ты хочешь, я, может быть, вспомню пару книг, посоветую тебе интернет-форум, где ты можешь задать вопрос более знающим». Это будет правильно. Отказываться от ответа, думаю, не стоит. 

К катехизаторам, конечно, как правило, обращаются, чтобы исполнить услышанное. Но здесь тоже есть опасность. Катехизатор может дать какую-то поведенческую линию (как свечку поставить, как поклоны класть) или линию мышления (Бог - это Троица и т. д.). Но чего не может дать катехизатор, так это личного опыта, который человек может обрести только сам в совместном проживании христианства с другими верующими. И вот в этом, на мой взгляд, огромная трагедия нашего времени. Не создав общин, где люди могут набраться какого-то опыта, за 20 лет церковной жизни, всем в головы уже вложили правильную веру (а на самом деле знания о вере) и тем самым выхолостили до уровня идеологии. Сейчас появилось много людей, которые, не имея глубокого личного опыта веры, а может быть, только приобретая его, не пройдя еще испытаний сомнениями, испытаний жизненными трудностями, начинают проповедовать всем вокруг: «Вот я прочел у Святых отцов, и я уверен, что только так правильно». Но в таком идеологическом подходе мы забываем о самом вопрошающем, мы забываем о человеке, который к нам обращается. Такие ответы часто простое фарисейство. Чтобы было понятно, приведу пример от обратного. Был такой случай, насколько я его помню. К митрополиту Антонию Сурожскому пришла женщина и говорит: «Не могу поверить. Что делать?» А он ей отвечает: «А вы дайте место самому Христу в вас откликнуться». Она спрашивает: «А это как?» - «Вы приходите завтра, я буду молиться, вы будет молиться, вы причаститесь». - «Я же неверующая». - «А вы придите и дайте Христу возможность изменить это». И она пришла, причастилась и действительно обрела веру, потому что это чудо. Но этот случай не вписывается в «букву закона». Расскажите этот случай кому-нибудь из горе-ревнителей Православия, и вас за него «сожгут». Скажут, это что-то такое, это как так можно. А вот митрополит Антоний мог себе позволить такие свободные отношения с «правилами» ради человека, ради его спасения. Вот такие, мне кажется, ответы нужны: мы смотрим на человека, он нам дорог, и мы ему говорим то, что созрело в нашей душе.