Что делать в ожидании конца Света? Продолжать играть в мяч.

Начну с определения. Слово апокалипсис буквально означает по-гречески — откровение. Апокалипсис – это также название последней книги Нового Завета, поскольку написавшему ее возлюбленному ученику Спасителя апостолу евангелисту Иоанну Богослову и было дано откровение о конечных судьбах мира. Причем, в отличие от других частей Нового Завета, в таинственной форме. В этой книге не все прозрачно и понятно. Для правильного понимания она нуждается в неком серьезном церковном толковании, объяснении, о чем идет речь. Но, так или иначе, принципы христианского понимания, что будет с миром в конце его бытия, – они в этой книге.
Однако «Апокалипсиса» не только в богослужении отсутствует, но и Устав не подразумевает чтения этой книги. Почему? Мне кажется, что наряду с прочим, это проявление церковно-педагогической мудрости по отношению к людям, которые склонны напряженно ожидать конца света и всячески раздувать эту тему. Мы это прекрасно видим вокруг себя – сколько раз его уже назначали: и на 2000, само собой, а теперь вот на 2012. А я, будучи постарше, еще помню, как в 80-90 годы предсказывали, что Москва обязательно провалится. И почему-то непременно на праздник Успения.
  
И если человека, и без того склонного трактовать любое событие, как признак конца света, подпитывать периодическим зачитыванием текстов «Апокалипсиса», то может произойти нечто не вполне полезное. Все же церковное представление о последних временах принципиально исходит из слов Спасителя, что мы не знаем ни дня ни часа. Но что дело наше бодрствовать и молиться.
Мы знаем только, что в итоге бытия мира, как однозначно следует из  Апокалипсиса, будет некая глобальная катастрофа, что признаками последних времен будут даже не столько катаклизмы вселенной, сколько глобальная связанность всего человеческого рода: процессы, которые будут происходить, затронут уже всех, никто не сможет их избежать. И тут, конечно, нас настораживают современные глобализационные процессы, развитие систем контролирования частной жизни: будь то электронные паспорта или что-либо еще. Ведь антихрист будет правителем не в отдельно взятой стране, а везде. При этом  Апокалипсис отчетливо говорит, что он будет правителем демократически предпочтенным. Не навязавшим свое правление, а большинством добровольно признанным. И мы не можем не задумываться, например, о том, что сведение возможности реализации всех потребностей человека до уровня одного пластикового документа со штрихкодом такого рода контроль облегчит до предельно возможных сегодня степеней. К тому же в нашей стране, да и не только в нашей, нет никаких гарантий надежности сохранения этой частной информации. На последних Архиерейских соборах неоднократно принималисьпостановления, в которых свидетельствуется, что Церковь, не отождествляя эти документы с печатью антихриста, настаивает на праве тех, кто не хочет их принимать, продолжать полноценную социальную и гражданскую жизнь в обществе. Боюсь только, что это наставление не будет принято во внимание власть предержащими, потому что тенденция к электронизации и унификации очевидна. Но, впрочем, должны мы помнить и слова святого Максима Исповедника о том, что нет вещей дурных по своей природе, все вещи могут быть дурными только по своему употреблению. Не карта плоха сама по себе, а возможное ее дурное употребление.
Ну, а самой важной приметой конца света будет оскудение духа любви. Мы не имеем возможности изменить судьбу нашего мира человеческими усилиями. Но, если мы хотим ради детей, ради тех, кто еще не утвержден в вере, способствовать, чтобы Господь еще потерпел этот мир, мы можем сделать это через сохранение любви в своей душе, чтобы и в мире она пребывала.

Кадр из фильма «Апокалипсис» (2006) режиссера Мела Гибсона. 
Жить в ожидании конца света – по сути – совершенно правильный христианский подход к жизни. Если только верно его понимать. Но, к сожалению, часто встречаются его всевозможные искажения. Например, периодически возникает идея, что раз уж конец света скор и неизбежен, то в этой жизни уже не надо не к чему стремиться, ничем земным обязывать себя. В том числе нет смысла учиться, создавать семьи, тем более – рожать детей («на погибель»). Идея эта не нова, она вечно репродуцируется. Она была, когда ждали конца света во время наступления восьмого тысячелетия, если отсчитывать от сотворения мира по старой хронологии. Эта идея была у старообрядцев после воцарения Петра Iи  ранее  при Алексее Михайловиче, когда началась трагедия русского раскола. Эта идея возникала, может, даже с большими основаниями, у церковного народа после революции 1917 года. Есть подобные брожения в умах и сейчас.
Как пример правильного отношения к жизни в постоянном ожидании встречи с Богом, хотелось бы привести замечательный рассказ об одном западном подвижнике благочестия XVI века Людовике де Гонзаго. Как–то, будучи еще семинаристом, он играл в мяч со своими сокурсниками. И зашел у них разговор о последних временах: чтобы каждый из них стал делать, если бы на завтра было объявлено второе пришествие. Один стал говорить, что он срочно бы побежал на исповедь – покаяться, в чем еще не покаялся. Второй, что он бы постарался вернуть все долги людям, перед которыми он был в каком-то виде виноват. Третий – что занялся бы самобичеванием, чтобы как-то покрыть то угождение плоти, которое у него было до того в жизни. А Людовик сказал, что он бы продолжал играть в мяч.
Потому что человек должен всегда ходить перед Богом. И если он свой путь, свою жизнь проходит перед богом честно, то он может повторить вслед за Иоанном Богословом последние слова «Апокалипсиса»: «…ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!». Т.е. приходи поскорее и будь с нами!