Путешествие миссионеров в Россию
Как мы проповедовали христианство в родной стране
К большим рюкзакам мы привязали спальники. В рюкзаки кроме консервов положили православную литературу и папки с нотами. Концертные костюмы пришлось одеть на себя — чтобы не измялись в рюкзаках. В таком экзотическом виде три десятка православных студентов, выпускников и преподавателей МГУ (в числе которых оказался и репортер «ВМ») под чутким руководством настоятеля университетской церкви св. мученицы Татианы о. Максима Козлова загрузились в поезд, чтобы на следующее утро оказаться в Костроме и отправиться с христианской миссией дальше — в медвежьи углы этой части России.
Понедельник. В приюте. Уездный городок Шарья трудно отыскать на российской карте, хотя с Ярославского вокзала сюда ежедневно отправляется фирменный поезд «Ветлуга». Аборигены сильно обозлены на москвичей и на иностранцев. На москвичей — потому, что именно столица, как здесь почему-то уверены, скупает значительную часть продукции местного молокозавода. На иностранцев — из-за того, что те приобрели деревообрабатывающий комбинат и «теперь не пускают (???) нас туда работать, а привозят турок и поляков». За редчайшим исключением город состоит из одно- и двухэтажных домов, построенных в середине прошлого века. Главный шарьинский храм — Никольский собор — несколько лет назад зимней ночью сожгли хулиганы, и теперь службы проходят в приспособленном под церковь одноэтажном кирпичном строении.
Переночевав в опустевшем на летние месяцы здании школы-интерната, мы отправляемся в шарьинский детский дом. Здесь нас встречают три десятка вполне ухоженных и смышленых детей разных возрастов. С огромным вниманием они слушают наши песнопения, рассказы и стихи. Скоро выясняется, что дети тоже не лишены талантов и даже знают несколько духовных песен. Правда, содержание их текстов слегка отдавало западным представлением о Христе. Мы, было, подумали, что шарьинских сирот не миновали американские проповедники. Оказалось, причина в другом:
Неожиданно для себя, — объясняет нам благочинный всех храмов шарьинского района совсем молодой еще священник о. Дмитрий Степанов, — я узнал, что воспитательница детского дома — баптистка и постоянно работает с детьми в этом направлении. Конечно, конкурировать с этой женщиной я не мог: она постоянно бывает с ребятами, а я прихожу раз в месяц на пару часов. Единственное, чего мне удалось добиться — обратить ее в православие и взять с нее слово, что она больше не будет проповедовать сектантство среди подопечных…
Вторник. В колонии. С жутким скрежетом за нами закрываются внешние ворота тюремного шлюза. Наверху, подозрительно косясь на нас, нервно переставляет лапы по металлической сетке злая овчарка. Офицер-контролер внимательно сличает фотографии на паспортах с физиономиями миссионеров. Мы вступаем на территорию колонии № 2 Костромского управления исполнения наказаний. Из окон темных приземистых зданий с любопытством выглядывают заключенные.
Здесь нет даже завалящего клуба, и нас препровождают в темную, плохо проветриваемую столовую. Как успевают сообщить воспитатели, последний концерт здесь был два года назад, и все уже успели забыть, кто именно приезжал и с какой программой. Слушать нас пришли, в основном, молодые арестанты. Только к середине концерта в задних рядах нарисовались несколько авторитетов. Они постояли несколько минут, презрительно ухмыльнулись и вышли вон.
Те же, кто остались, духовные песнопения воспринимались с вежливой холодностью. Но когда дошло до народных песен, зал оживился. А к нашей звезде — солистке Татьяне — после концерта несколько зэков даже прорвались за автографами, чем не на шутку обеспокоили конвой. К счастью, обошлось без «черемухи».
Среда. У Ильича. После обеда в сельском храме (обычном частном доме, переустроенном в церковь) соседнего поселка Поназырево мы направляемся в Дом культуры. Появление нашего автобуса рядом со скульптурой Ильича, воздевшего левую руку в вечном революционном призыве, вызывает фурор. Обалдевшие поназыревцы смотрят на университетскую молодежь как на инопланетян: «К нам не то что из Москвы — из Костромы никто не доезжает!» Выступление с проповедями завершается традиционной раздачей иконок, которые народ, не уставая расточать благодарности, разбирает довольно споро.
Нелирическое отступление. Новелла о забытом стороже
В двадцатитысячном райцентре Мантурово народ душевный (все время предлагает выпить), но не очень воцерковленный. Оттого, наверное, восстановление полуразрушенной Никольской церкви продвигается с большим трудом. Что по-настоящему взбудоражило местную общественность — так это недавняя трагедия, приключившаяся со сторожем ближайшего леспромхоза. Этот одинокий мужик охранял дальние лесоразработки, затерянные в глухой чаще. Зимой к нему приходили рабочие, и вместе они валили лес. Но минувшим суровым декабрем леспромхозовское начальство не рискнуло послать в лес рабочих, а про сторожа… просто забыли. Два месяца он ждал людей, потом пытался выбраться на «Большую землю» по метровому снегу, но тщетно. Труп сторожа нашли только в апреле. Потом никак не могли вывезти в морг, а в довершение местная власть упорно не желала платить бюджетные деньги за погребение… Суд не нашел оснований для возбуждения уголовного дела по факту смерти.
А концерт мантуровцам понравился. Долго не отпускали со сцены.
Четверг. В Кологриве. Над резиденцией мэра четырехтысячного Кологрива, чье название в устах Остапа Бендера уничижительно характеризовало глубокую провинциальность Кисы Воробьянинова, реют два флага: российский триколор и стяг с лошадиной мордой. Но это не оттого, что кологривский градоначальник болеет за «Феррари». Герб у города такой! От корня «грива» и имя свое получил.
Кологрив — населенный пункт замечательный. Тут есть кирпичный вокзал, но нет железной дороги: проект сделали, а ветку прокладывать раздумали. В здешнем Доме культуры за пять рублей можно посмотреть «Матрицу-2». Посещение городской бани, между прочим, обходится на рубль дороже. Нечего и говорить, что на наше мероприятие, хоть и проходило оно средь рабочего дня, собрался полный зал.
Ночевку нам определили в Макарьев-Унженском женском монастыре. Здешние инокини — в основном, женщины преклонного возраста. Чтобы оградить монастырь от разных недобрых людей, в одиннадцать вечера привратница спускает с цепи злых кобелей, а сама отправляется на боковую. В туалет уже не выйдешь.
Пятница. Нет уж, лучше вы к нам!
В селе Островском у нас был второй и последний концерт на зоне. Здешняя колония оказалась цивильнее поназыревской. Песнопениям и молитвам слушатели внимали усердно, а один из воров в законе, корректно уступив очередь начальнику колонии, в финале даже рассыпался в благодарностях «от имени ребят» отцу Максиму. Крестики, иконки и книги мы передали в местную церковь (есть на здешней зоне и такая).
— Приходите к нам в храм в Москве! — напоследок приглашали мы слушателей.
Спасибо. Лет через десять… — отозвались с ближних рядов.
Наивно было бы рассчитывать, что после нашей миссии многие обитатели костромской глубинки немедленно заживут по Христовым заповедям. Выходит, вся затея была напрасной? Такой вопрос может родиться только у тех, кто не видел глаза пожилого зэка из островской колонии, украдкой смахнувшего слезу во время песни про Кудеяра-разбойника и тут же постаравшегося придать лицу равнодушное выражение. Или не слышал радостных визгов воспитанников детского дома, провожавших наш автобус до дальнего поворота. Или не испытал на себе восторженного натиска бабулек и дедулек, в несколько мгновений расхватывавших приготовленные к раздаче образочки. Или не отвечал после каждого концерта на традиционный вопрос-заклинание: «А на будущий год приедете?!»
Но кажется мне, что миссия эта была нужна не столько местным обитателям, столько нам самим. Аборигены жили без нас долгие советские десятилетия плюс несколько постсоветских лет — наверное, прожили б и дальше. А вот мы, люди городские, не каждый месяц выбирающиеся за МКАД, на несколько дней прикоснулись к настоящей России. Послушали, о чем она говорит, на что надеется. И все мы, ставшие за эти дни настоящей сплоченной командой, теперь уже не сможем следующим летом не вернуться в этот затерянный среди лесов и болот край. Иначе чего же стоили наши проповеди?
«ВМ–Город», 15.07.03
