Православное ток-шоу с «советским» названием. Алексей Соколов — о подкасте «Райсовет» журнала «Фома»

Единственная точка роста

Алексей Соколов. Фото: Андрей Сальников

— Алексей, журналу «Фома» уже 26 лет. Как и почему вы решили развивать YouTube-канал?

— Это довольно логичная история для конца 2010-х — начала 2020-х годов. Если бы «Фома» был журналом в чистом виде, он бы давно уже прекратил существование. Хотя мы никогда не отказывались от бумажной версии и до сих пор можем похвастаться хорошим тиражом (15 тысяч «живых» экземпляров), для нас бумага давно не основная площадка. С начала 2010-х мы активно развиваем интернет-портал foma.ru, и долгое время он был главной точкой притяжения аудитории. Создавали и проекты в социальных сетях. Но к концу десятилетия мы поняли, что читающая часть потенциальной аудитории исчерпана. А поскольку активный рост в Интернете наблюдался исключительно в сегменте видео, не было вопроса, куда двигаться дальше.

Сохраняя то, что есть на сайте и других площадках, мы поняли, что точкой роста должно стать именно видео. Мы должны научиться его делать, придумать свои форматы. Если очень абстрактно, наша первоначальная задача звучала так: мы хотим, чтобы «Фома» в том виде, как он есть, превратился еще и в видео.

Еще в 2018 блогеры-любители стали постепенно уходить с YouTube в TikTok, и YouTube всё больше становится точкой работы продюсерских групп, своего рода телевизором для молодой аудитории.

— Какие проекты выходят на вашем канале?

— Сейчас у нас три программы. Это большое разговорное ток-шоу под названием «Райсовет», которое мы считаем флагманским продуктом. Программа «Райсовет Tет-а-тет»: журналист Александр Ананьев в течение 20 минут беседует со священниками. И программа «Что будем делать?» о проблемах отношений, о психологии. Два раза в неделю у нас выходит обновление одной из этих трех линеек. Это если не считать других наших YouTube-проектов — таких, как отдельный канал «Академия журнала "Фома"», где мы выкладываем лекции и другой контент, созданный в рамках образовательных курсов.

— Как возник замысел шоу «Райсовет»?

— Когда мы стали думать, как переселить язык, темы, героев журнала «Фома» в формат YouTube, то долго смотрели на то, что делают другие. И в какой-то момент пришли к выводу, что формат свободного разговора на животрепещущие темы, где нет постоянного ведущего и постоянных гостей, наиболее близок к тому, что мы делаем в «Фоме». Мы долго обтачивали этот продукт, обсуждали, что мы можем сюда поставить, а что нет, потому что нельзя просто посадить людей и попросить их разговаривать у микрофона.

В итоге мы нашли формат, и нам нравится, что основные проблемы, о которых мы говорим на страницах журнала, здесь тоже звучат. Для «Фомы» всегда было очень важно, чтобы это были личные истории, личный опыт, личные разговоры. Как, например, в выпуске, где мы собрали исключительно жен священников, и они сидят и обсуждают болтливую жену священника из сериала «Симпсоны», а при этом говорят о том, какой должна быть матушка.

— А почему у этого подкаста такое «советское» название, которое отсылает к обкомам и партсобраниям?

— Смешной вопрос, потому что название предложили коллеги, которые Советского Союза не застали. Для них это не реальность, а некий образ из прошлого. Здесь, конечно, понятен каламбур: совет о пути в рай. Всё-таки YouTube — всегда немножко игра: не только по содержанию, но и по картинке, по разговору, по манере общаться.

Самый сложный проект

Запись программы «Бог после смерти Бога» с участием философов Светланы Коначёвой и Алексея Гагинского

— Как вы подбираете темы, гостей и ведущих?

— Это тяжелый редакционный процесс. На обсуждение контента, ведущих, героев «Райсовета» мы сейчас тратим основные силы всей редакции. Наши планёрки по видеоподкасту гораздо более тяжелые, напряженные, чем те, которые связаны с обсуждением более привычных форматов, где все идет по накатанной.

Что касается передач «Что будем делать?» и «Райсовет Тет-а-тет», то мы ориентируемся на запросы, которые во многом приходят от пользователей. Одна из основных рубрик нашего сайта — это вопросы священнику, и мы выбираем из них те, которые наименее всего напоминают типовые вопросы верующих людей. Для человека от Церкви далёкого, не понимающего её, ответ на четыре абзаца в формате «скажите, батюшка» явно не подойдёт. Поэтому в «Райсовете Тет-а-тет» самое главное, чтобы ведущий был своего рода адвокатом спрашивающих, не солидаризировался со священником, как часто бывает в православных медиа.

В основном «Райсовете» есть жанр более свободного разговора, когда наши постоянные гости и какие-то интересные люди говорят максимально свободно, без сценария, без списка вопросов. А есть программы, что называется, экспертные — например, передача о современной философии и теории смерти Бога, которая собрала меньше всего просмотров, но мы об этом совершенно не переживаем. Фактически сейчас внутри «Райсовета» у нас есть две линии программ, и мы надеемся, что потом из них вырастим ещё другие линейки.

— Есть ли у вас запретные темы и есть ли гости, которых вы никогда не позовете?

— Думаю, запретные темы есть у всех. Наши запреты связаны с тем, что некоторые вопросы нашим читателям просто неинтересны. Это очень сложно почувствовать даже новичкам в нашей команде. Они говорят: «Давайте позовем какую-нибудь знаменитость, она хорошо соберет просмотры». А мы знаем по опыту, что у нашей аудитории этот человек не вызовет интереса. А на другого, пожалуй, придут посмотреть, но что он скажет по теме? Зачем нам просто весёлый хайп? Этот момент начинающим коллегами гораздо сложнее понять, чем какую-то прямую цензуру.

— Есть ли у вас истории неожиданных успехов и неудач?

— Когда мы сняли программу о том, каково быть монахом в современном мире, то были уверены, что ее никто не посмотрит. Нам казалось, что это сугубо внутрицерковный разговор, а наша публика находится на внешней орбите Церкви. А в результате это оказалась одна из самых популярных программ, которая вызвала очень живую реакцию. Оказывается, некоторые темы, которые людям церковным кажутся избитыми, для людей со стороны выглядят неожиданно и интересно.

С другой стороны, когда мы пытались копировать опыт других подкастов, «выстреливало» далеко не всегда. То, что казалось нам актуальным, не особо собирало аудиторию.

— Не могу не спросить, сколько стоит съемка одного выпуска.

— Все зависит от выпуска. Мне бы не хотелось углубляться в финансовые вопросы: мы довольно открыты в наших редакционных отчётах, но называть цифры в рамках интервью не совсем корректно.

Стоит ждать не каналов, а новых площадок

— Какие YouTube-каналы о православии вы смотрите сами и считаете удачными?

— Хороший вопрос. Тут надо отделить две вещи: какие каналы вы смотрите и какие считаете удачными. Я могу не соглашаться с позицией человека, но при этом считать его канал профессиональным. А может быть такое, что канал мне симпатичен и по содержанию, и по тому, как он сделан, но я его не смотрю. Но, безусловно, все, с кем вы уже говорили до нас, — это люди, заслуживающие большого внимания и интереса. У каждого из них получилось по-своему. Мне очень нравится, что эти каналы друг друга не копируют и тем самым не происходит бесконечная карусель аудитории, которая перетекала бы с одного канала на другой без выхода на новую публику. Всех этих людей смотрят совершенно разные зрители.

— А есть ли кто-то ещё кроме них?

— Дело в том, что вы делаете интервью с теми, кто создаёт интернет-телевидение, то есть YouTube, который мы получили к 2020 году. Но есть много видеоблогеров, которые определяли лицо YouTube ещё лет пять назад. Их судьба, к сожалению, довольно трагична, потому что кризис платформ, случившийся в этом году, по ним очень сильно ударил. Эти люди пошли в TikTok, здорово там проявились — достаточно сказать, насколько хорошо получился TikTok у Алины Бабкиной. (В марте 2022 года TikTok запретил российским пользователям загружать видео, проводить прямые эфиры, а также просматривать видео и аккаунты пользователей из других стран — «ТД».)

— А почему так мало каналов о православии, которые работают в формате «нового телевидения»? Почему мы видим либо официальные ресурсы епархий и приходов, либо влоги, снятые на смартфон?

— А сколько их должно быть? «Новое телевидение» — это довольно сложный жанр и в финансовом плане, и в организационном, и в плане кадров. Вот вы сделали интервью с авторами нескольких православных каналов, и мы прекрасно понимаем, что они удовлетворяют запросам довольно широкого спектра православных людей с разными общественно-политическими взглядами, с разным культурным, образовательным уровнем. Много ли еще надо каналов в этом формате?

А второе — у меня и моих коллег нет ощущения, что «новое телевидение» просуществует столько же, сколько телевидение старое, что сейчас мы открываем волшебный мир ТВ начала 60-х и впереди 40 лет процветания YouTube. Скорее всего, уже через несколько лет нужно будет придумывать что-то абсолютно новое и осваивать новые площадки. Мы же знаем, что есть люди, которые сейчас создают классические интернет-порталы, а потом у них ничего не получается, потому что на дворе 2022 год, а не 2012-й.

Я не сторонник идеи, что православные медиа в нашей стране не удовлетворяют существующий спрос. Потенциальных читателей и зрителей не так много. Многие из тех, кто мог бы заинтересоваться православием, канал православного журнала, пусть даже для сомневающихся, смотреть не будут. Они послушают священника, который пришел к известному интервьюеру, — это их зацепит, но подписываться на православный канал не станут. Поэтому, на мой взгляд, нужно не создавать новые православные ресурсы, а интегрировать христианскую тематику в светские медиа. У нас недостаточно взаимодействия с общественно-политическими и общекультурными СМИ, недостаточно присутствия в широком медиапространстве.

Поэтому, наверное, ещё два-три православных канала в YouTube могут возникнуть, и это будет здорово. Но много — не ждите.

Запись программы о феномене русского юродства с участием музыканта Вячеслава Бутусова и писателя Евгения Водолазкина

— Какие светские YouTube-каналы вам интересны?

— Если говорить лично про меня, то я очень непритязательный человек в плане отношения к контенту. Я с радостью смотрю качественные каналы типа Николая Солодникова, но могу посмотреть и Дмитрия Пучкова, и какую-то любительскую блогерскую запись, если мне интересно.

Пару лет назад во время пандемии ковида я понял, что наконец перестал системно смотреть эфирное телевидение. В моем окружении, я, наверно, был одним из последних. Я до последнего покупал газеты — мне кажется, для журналиста это обязательная процедура, как физкультура. Но сам я любитель легкого контента, и честно скажу, я TikTok-зависимый человек. А уж Coub для меня до сих пор одно из лучших отдохновений, когда вечером устал от работы.

— Каких новых проектов нам ждать на канале «Фомы»?

— Мы сейчас работаем над несколькими линейками и не до конца уверены, какие из них получатся. Нам бы хотелось попробовать более светские разговорные программы, чуть расширить тематику в рамках YouTube. Это привлечет к нам больше внешней аудитории, которая в конце концов придёт и на наши главные смысловые программы.

Что же касается стратегического развития, то проблема 2022 года связана с тем, что по объективным причинам наступила пауза. Было несколько важных инструментов — Facebook, Instagram (компания Meta объявлена в России экстремистской организацией, её соцсети запрещены — «ТД»), TikTok, которые по разным причинам нас покинули. Они остались как площадки, но роста там уже нет.

Поэтому мы не видим, куда всё будет развиваться. Если жизнь сложится относительно хорошо, в какой-то момент запрос на новые площадки породит ответ, и все туда пойдут. Но пока ожидание сильно затянулось и порождает определённый кризис в медиа. Для «Фомы» здорово, что мы успели в предыдущий вагон с YouTube-проектами. Но мы уверены, что принципиально новое будет происходить в тех форматах, о которых мы пока еще ничего не знаем.

Беседовал Даниил Сидоров