Читалка юриста Наталии Ильютченко: Эрих Мария Ремарк, Михаил Булгаков, антиутопии и публицистика

Наталия Владимировна Ильютченко

Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать», «На Западном фронте без перемен», «Три товарища»

В последнее время я зачитываюсь Ремарком: как на русском языке, так и на немецком. Недавно приобрела в Зальцбурге роман «Время жить и время умирать», сейчас знакомлюсь с ним в оригинале.

Ремарк интересен прежде всего тем, что очень честен, правдив – у него никогда не бывает радужных концов. О любви он пишет глубоко и проникновенно, рассуждает о том, что она зачастую кончается раньше, чем целая жизнь... Сначала это ошеломляет, но позднее ты возвращаешься к этой мысли и понимаешь, насколько она достоверна и соотносится с действительностью.

В романе «На Западном фронте без перемен» Ремарк пишет о войне – тоже очень честно. Осознаешь, что война – никакая не бравада, а очень большое несчастье, страшное и ужасное событие, проходящее через судьбы тысяч людей. В этом чувствуется философия Толстого, который утверждал, что война – «не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну». Но должна признать, что мне близок не столько антивоенный пафос, сколько герои «потерянного поколения», отношения между ними.  На меня большое впечатление произвел роман «Три товарища» – произведение о трогательной, самоотверженной любви и настоящей дружбе. В школьные годы под влиянием писателя у меня даже сформировалась мечта попробовать горячий шоколад и кальвадос (любимые напитки персонажей Ремарка). Горячий шоколад, правда, оказался банальным какао, а кальвадос разочаровал по вкусовым качествам.

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита», «Собачье сердце»

Книга, которую я часто перечитываю и при этом каждый раз открываю для себя заново, – роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Впервые он появился в нашей семье на папиросной бумаге, и – как нечто запретное – сразу вызвал множество эмоций. Я бы не сказала, что мне нравятся какие-то конкретные персонажи, мне скорее симпатична фигура автора, художественное мастерство, с которым он переплетает две параллельно идущие сюжетные линии. Кроме того, подкупает искрометный юмор, отдельные цитаты вроде «Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?», философская проблематика, мистические явления в обыденной жизни. Благодаря эпизодам «Никогда не разговаривайте с неизвестными», «Черная магия и ее разоблачение» и другим, булгаковская Москва предстает совершенно другой по сравнению с Москвой современной: более таинственной, иррациональной, фантастической.

В одном из ранних произведений Булгакова, повести «Собачье сердце», черты «московского мифа» тоже присутствуют, но, на мой взгляд, это тот случай, когда книга слабее, чем фильм (имеется в виду экранизация Владимира Бортко 1988 года – «ТД»). К слову, телесериал по «Мастеру и Маргарите», снятый тем же режиссером, мне тоже понравился, как и спектакли в Театре Наций и «Студии театрального искусства» по мотивам этого романа.

Евгений Замятин, «Мы»; Джордж Оруэлл, «1984»; Татьяна Толстая, «Кысь», «Изюм»

Очень интересными я нахожу антиутопии. «Мы» Замятина, «1984» Оруэлла, «Кысь» Толстой – романы, с одной стороны, пророческие, направленные в будущее, с другой стороны – близкие к реальности, при ознакомлении с ними важным оказывается личный опыт (я работаю в Московском университете, словно в оазисе: Большой брат за мной не следит, никто не заставляет меня доносить на коллег), который формирует отрицательное отношение к деконструктивным авторским моделям, тоталитарному режиму, разрушающему человеческое начало.

«Кысь» – необыкновенное произведение, замысел которого, по словам Толстой, родился под впечатлением от чернобыльской катастрофы. Писательница детально изображает мир мутировавших растений, животных и людей, мир после ядерного взрыва. Ее сборник «Изюм» тоже прекрасен, в него вошли рассказы, разные и по содержанию, и по настроению, и по стилистике.

Всеволод Овчинников, «Ветка сакуры», «Корни дуба»

Всеволод Овчинников – очень яркий советский журналист; он был обозревателем «Российской газеты» и одним из ведущих еженедельной передачи «Международная панорама», ставшей во времена «железного занавеса» «окном в Европу». Его публицистические циклы – «Ветка сакуры», «Корни дуба» – гениальные произведения о Японии и Великобритании, где он пытается воссоздать психологический портрет зарубежного общества, показать самобытность мира японской и английской национальных культур. Овчинников подробно останавливается на описании различных восточных традиций (например, отмечает, что японцы в период цветения сакуры замирают, чтобы насладиться этим явлением), проводит мысль о том, что островное государство по менталитету отличается от континентального – это прослеживается даже на уровне кухни. У него также есть замечательная «китайская» заметка о том, как одна дама заказала портному вышить на вечернем платье золотые иероглифы и в нем отправилась на прием по случаю национального праздника КНР, а эти иероглифы были рекламой лапши и означали «дешево» и «вкусно».

Подготовила Надежда Михалкина