Читалка лингвиста Марины Косарик: историческое и современное

Марина Косарик. Фото: Letopis.msu.ru

Про детство, отрочество и юность

Я читала всегда много. Тогда все много читали! Я росла на Камчатке, детство было трудное, и чтение было очень кстати. Там и телевизора тогда не было, и бабушки-дедушки у меня не было — я целыми днями была одна и читала. Многое из «зарубежки» прочла ещё в школе. Разве что античную литературу пришлось дочитывать (тогда её или не издавали, или издавали очень небольшими тиражами — и на Камчатку она не приходила).

В Москву мы переехали, когда мне было 16 лет. Мама выписывала всё, что выходило, и мы привезли с собой с Камчатки целую библиотеку. У нас был Тургенев, Чехов, Бунин… Толстой, естественно. Почти всё — полными собраниями сочинений, и я прочитывала их от первого до последнего тома, от корки до корки. Но многого мама из русской литературы не покупала, потому что говорила: «Ну, с Камчатки тащить русскую литературу?.. Мы её потом в Москве купим!» А в результате в Москве начались перебои с книгами, подписаться было невозможно. Зато у нас была французская литература: мама её очень любила.

Очень смешно, какие книжки любила я! Я обожала... Стесняюсь говорить, но одна из моих первых любимых книг была «Принц и нищий» Марка Твена. Мне её подарили после первого класса. Тогда мы приехали в Москву в отпуск (мы ездили на материк нечасто — раз в два-три, иногда раз в четыре года), побыли там несколько месяцев, и в обратную дорогу мне подарили эту книгу. Может, оттуда зародилась во мне любовь к истории? Я восприняла это как-то очень наивно. Но самое смешное, что эту книжку я перечитывала, когда у меня уже был сын! И когда я заболевала с высокой температурой, мама спрашивала: «Что тебе дать почитать?» — «Принца и нищего». Мама смеялась ужасно!

А что было зачитано и перечитано, так это «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси. Да, у меня были вполне банальные вкусы. Хотя, честно говоря, ещё я очень любила «Семью Тибо» Роже Мартен Дю Гара, хотя её мало кто читает — там, конечно, много и политического, и общественного…

Я довольно много такого читала. Моя мама прошла войну, я родилась сразу после. И книги про потерянное поколение, про Первую мировую войну — «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя, «Все люди — враги», «Смерть героя» Ричарда Олдингтона — это то, что сделало из меня пацифиста.

Есть книжки, которые я очень любила в молодости, и которые я боюсь перечитывать, чтобы не портить впечатление. Например, «Очарованную душу» Ромена Роллана, романы и рассказы Джека Лондона. Да сейчас и времени особенно нет, потому что очень много занимает работа. С другой стороны, есть немало того, что когда-то не прочиталось, а теперь я наверстываю.

Да, есть книга, которая меня «испортила»! В детстве я хотела стать садоводом. Но в четвёртом классе мне попалось «Слово о словах» Льва Успенского, и это меня сломало! Тогда я решила: буду лингвистом. В седьмом классе к нам приехали агитбригады — такие смешные команды из Московской консерватории и из МГУ. Посмотрела на них — и выбрала университет. Я колебалась между филфаком и истфаком. Пока в 10 классе не началась «История КПСС» (смеётся).

Сейчас, честно говоря, я всерьез, по-настоящему читаю только специальную литературу по своей тематике, а это история романского языкознания. И рассказывать про это широкой публике … Я не думаю, что кого-нибудь вдохновит.

А поскольку без конца приходится смотреть в экран, я стала беречь глаза и слушать аудиокниги. К ним я пристрастилась лет десять назад, и сейчас художественную литературу в основном только слушаю. 

Английская и русская классика

Есть два автора, которых я часто на занятиях цитирую студентам, — это Шекспир и Высоцкий. Да, забавное сочетание! «Гамлет» стал для меня значимой книгой. Много было значимых, но вот «Гамлет» меня особенно зацепил... Филологи больше ценят перевод Лозинского — но я люблю перевод Пастернака. Люблю почувствовать, пострадать (смеётся).

В год окончания школы я посмотрела «Электру» — фильм по древнегреческой трагедии — и «Гамлета», которого к этому моменту уже прочитала. Так вот этот фильм со Смоктуновским меня тогда поразил. В разные периоды жизни я говорила: «Я как Гамлет!» или: «Я как Полоний»!

А ещё я обожаю Джейн Остин. Это для того, чтобы отдохнуть. Ужасно жалею, что она мало написала! Я раньше стеснялась говорить, что она мне нравится. Но когда узнала, что Сомерсет Моэм её открыл и, что называется, опять в XX веке «вывел в люди», подумала, что тоже могу, не стесняясь, признаться.

Я вообще очень люблю английскую литературу. Она очень разносторонняя, глубокая. Не то чтобы русская не такая или я не люблю русскую литературу. Просто, понимаете, в чём дело: наша литература не всегда для обычного, нормального человека. Ну, так сложилась русская история — у нас всё литературоцентрично. Помните — «поэт в России больше, чем поэт», писатель больше, чем писатель? Наша литература взяла на себя всё.

Когда-то специалист по античной литературе Сергей Аверинцев написал, что мы не прочли Аристотеля. Это так. Мы восприняли Платона. Смотрим в небеса, и у нас на земле всё такое высокое и платоновское. Ну, а дальше получается… либо Рогожин, либо князь Мышкин. Знаете, чего мне не хватает в нашей литературе? Нормальных историй про нормальных людей. Про обычного человека в истории и в социуме. Не безумного, не с фантазиями, не с приключениями. Нормального! Работающего, порядочного, любящего. У нас всё как-то истерично-заводяще и часто очень печально. Но мы же не всегда печалью живем! И потом, иногда хочется, чтобы всё хорошо кончилось. 

Руслан Киреев, «Новеллы о любви. Русский Парнас: Женщины в жизни и книгах Жуковского, Батюшкова, Грибоедова и др. (сборник)»

Эта книга меня поразила. Я не слышала про этого автора раньше. Это произведение — про женщин в книгах и в жизни русских писателей. Она охватывает весь XIX век и заканчивается годами революции. Честно говоря, книга эта меня потрясла и очень удивила. Многое открылось с неожиданной стороны. Там оказалось очень небольшое количество людей, в жизни которых я увидела доброе и нормальное, человеческое отношение к женщинам. Очень много грустного и печального. Картинки из «Родной речи» несколько иначе выглядели. Правда, я не знаю, насколько это обосновано и насколько соответствует истине… Но вроде бы всё документально. 

Биографии и автобиографии

В последнее время много слушаю биографий и автобиографий. Когда-то давно, ещё в школьные годы, я читала Татьяну Кузминскую «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне». Решила перечитать. Послушать, чтобы то ли успокоиться, то ли развлечься, то ли просто поспать под это (смеётся).

Ещё из биографий — Андре Моруа, «Жизнь Дизраэли». Я не знала даже, что у него был такой биографический опус. Было любопытно!

И знаете, что ещё было неожиданно? Автобиография Агаты Кристи. Мне, честно говоря, было ужасно интересно послушать её. Я не очень серьезно относилась к Кристи: ну, детективчики и детективчики, почитаешь — поспишь. Но, оказалось, у неё такой широкий взгляд… Женщины спокойной и, прямо скажем, неглупой. И история, которую ты видишь глазами человека, который ее переживает — это было интересно!

Ещё я начинала читать воспоминания двоюродного брата известного фонолога Н.С. Трубецкого. Но не дочитала: тяжело.

Оказывается, история этого Трубецкого ужасная, очень трагическая. Он эмигрировал во время гражданской войны. Сначала весь его архив погиб здесь в революционные годы. Потом там, на Западе, он восстановил его (если я не ошибаюсь, это были огромные исследования по кавказским и дальневосточным языкам) и что-то из этого напечатал. При Гитлере его арестовали, продержали в гестапо несколько дней, но всё-таки отпустили как профессора. И, вернувшись домой, он обнаружил, что всё опять погибло, — и умер от инфаркта. Потом я смотрела разные воспоминания о семье Трубецких. История этого рода очень печальна. 

Генри Филдинг, «История Тома Джонса, найденыша»

Я очень рано — слишком рано — прочла «Историю Тома Джонса, найденыша», и поэтому у меня просто ничего не отложилось. И тут я вдруг решила её послушать, «перечитать» в аудиокниге. Это, конечно, забавно, любопытно, наивно… Это была первая книжка, про которую я подумала: «А написать бы про неё исследование!» Может, потому что я занимаюсь сочетанием истории и лингвистической мысли?.. Это, может, глупо говорить, я не специалист, не литературовед, но мне кажется, что там очень хорошо показан этот период: XVI-XVII века, когда происходило становление и современного человека, и современной мысли, и современной науки. Я ясно прослеживаю в «Томе Джонсе» идеи, которые идут из более ранних эпох, и линии, которые ведут в современность. Это так интересно! Под конец я, правда, устала её слушать: книга длинная, и это количество приключений меня слегка... притомило. Но книга меня неожиданно задела, удивила. 

Книги Софи Кинселлы

Сейчас я с удовольствием слушаю Софи Кинселла. Это очень забавная литература. Мне когда-то её посоветовала моя молодая коллега. Она её читала по-английски и сказала: «Вот послушайте: отдохнёте просто». Это очень весело, живенько, неглубоко. Например, у нее есть серия про шопоголика. О жизни, которая бывает на самом деле: вот современная молодая женщина, живущая легко, без эксцессов, но которая много работает и много покупает. «Дьявол носит «Прада» — такого типа литература.

Сейчас я слушаю одну из таких книжек — «Богиня на кухне». Девушка, юрист, которая совершенно очумела от работы — живет работой и делает карьеру, от которой уже помирает. Ну, а дальше у нее срыв, и она оказывается в совершенно неожиданной ситуации и видит жизнь иначе. Внешне это выглядит очень поверхностным, но на самом деле для молодых — вполне полезная книга. Я смотрю, как люди бесконечно сидят в офисах с бесконечной беготнёй и не очень интересной, но при этом очень напряженной работой... У них жизни нет: они приходят домой и падают. В общем, современная жизнь с этой совершенно безумной и иногда не очень осмысленной работой производит довольно сильное впечатление. Вроде отдыхаешь, вроде всё забавно, весело, поверхностно, а проблематика-то там на самом деле вполне серьёзная.

Книги про Москву и москвичей

Александр Васькин, «Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью»

Эта книга про самый центр, примыкающий к Кремлю. Это описание домов и церквей, описание того, что строили и как сносили, кто и как жил, судьбы людей. Там и старая дворянская Москва, и купеческая… Этакое сочетание биографического, исторического, искусствоведческого. И история, что называется, от ранней до самой современной. Ужасно интересно.

Пётр Боборыкин, «Китай-город»

Мне стыдно сказать, но я никогда не читала Боборыкина. У нас его и в программе не было. А это, оказывается, был один из самых печатаемых и читаемых авторов. «Китай-город» — это описание Москвы и перелома в 1880-е годы. Причем с художественной, литературоведческой точки зрения даже говорить здесь не о чем, но с точки зрения истории, людей, социума она произвела на меня очень сильное впечатление. Там нет прокламируемых, настойчиво высказываемых идей. Это не Толстой, не Тургенев, не Достоевский — но при этом очень впечатляюще.

Беседовала Лилия Акбашева